Читать книгу "Окно в доме напротив - Кирилл Берендеев"

Две недели назад, после знакомства с Соней, Хохряков пришел в газету с таким рабочим подъемом, что немедленно сел за компьютер и, не отрываясь, просидел за ним до позднего вечера – одним духом написав новый рассказ, название коего и вынесено в заглавие этого документального опуса. И затем отправил в «Фатум». Откуда сегодня утром пришел ответ. Довольно странный, если учесть специфику журнала. Письмо гласило: «Здравствуйте, Иван! Ваш рассказ был прочтен главным и в целом одобрен, осталось только проработать мелкие технические недоработки. Если Вас это не затруднит, подъезжайте сегодня или завтра в редакцию, желательно, не ранее 15—00».

Перед выездом, Иван еще раз пересмотрел рассказ, в поисках тех самых «технических недоработок», ничего не нашел и позвонил по указанному ниже в письме телефону. Ему ответила секретарша; представившись Юлией, сообщила: главный редактор журнала Герман Степанович Трисмегистов, на месте, приезжайте. После чего Хохряков и полетел: сперва к шефу отпрашиваться, а затем в редакцию.

«Фатум» располагался на первом этаже полузаброшенного здания в центре города. Весь этот квартал был застроен подобной участи строениями конца позапрошлого века, надежно защищенными от взоров любопытствующих туристов лубочными фасадами домиков в немецком стиле, приведенных в порядок к юбилейному дню города.

Зайти внутрь квартала можно было только в одном месте – юркнув в арку одного из домов, минуя будку мирно дремавшего вахтера. Поначалу Иван понадеялся на себя и, проходя мимо спавшего стража, не стал его беспокоить вопросами, решив, что и так найдет приметное трехэтажное здание красного кирпича с железной крышей, на краю которой выросла небольшая березка.

Однако, совершенно напрасно. Проплутав в крошечном квартале около получаса, и обойдя каждое строение по пять раз кряду, Хохряков сдался, вернулся к сторожу, – тот уже пробудился и пил чай из припасенного термоса – и робко попросил листок с маршрутом.

Тот молча выдал требуемую схему прохода. Несколько удивившись длине многократно изгибавшейся стрелки, Иван снова вошел в квартал. Следуя указаниям, он быстро обогнул одно двухэтажное здание желтой краски, прошел мимо второго, завернул за третье, дойдя до его конца – вообще-то, проделав сей путь, он должен был бы снова вернуться к арке. Однако, ничего подобного не случилось. Вместо этого Хохряков увидел два грязных пятиэтажных корпуса, ни разу за все время блужданий им не встреченных, прошел вдоль их, снова свернул налево, мимо полуразвалившегося деревянного склада, обогнул бойлерную, прошел мимо асфальтированной стоянки, где догнивал «АМО-Ф-15», добрался до пролома в заборе, ограждавшем какую-то фабрику, прошел мимо двух ее зданий, снова преодолел забор и выбрался на довольно просторный пустырь, протопав который, добрался до длинного ряда обветшавших ангаров; миновав их, обогнул два корпуса красного кирпича и внезапно уперся носом именно в тот дом, что и нужен был – трехэтажный с металлической крышей и березкой. За дверью с надписью «ремонт», написанную пальцем по пыли на стекле и находилась редакция.

Правда, сперва ему пришлось преодолеть длинный, метров пятнадцать коридор, освещенной одной лишь тусклой красной лампочкой, висевшей у самого входа. В конце него Хохряков буквально наткнулся на дверь, глухо бухнувшую железом, постучал в ее мягкую обивку, не дождавшись ответа, нащупал ручку и отворил.

Трудно сказать, что же он ожидал увидеть за дверью. Наверное, поэтому и не удивился ничему. Открывшееся помещение походило скорее на уютный загородный дом, посещаемый наездами: нехитрая, зато удобная, слегка потрепанная мебель, располагающая к отдохновению – диваны, кресла этажерка, засиженные мухами эстампы на стенах. В большой комнате, откуда вышла девушка, немедленно представившаяся Юлией, лишь стеллажи, с номерами «Фатума» напоминали о располагавшейся здесь редакции. Да, пожалуй, работающий компьютер, в самом уголке, у окна, рядом со столом, заставленным немытой посудой и пустыми коробками из-под печенья и кексов. За окном, к немалому удивлению Хохрякова, шумела волнуясь, природа какого-то пустыря или довольно запущенного парка: хилые деревца никак не могли войти в силу, и лишь робко постукивали в окна редакции.

Незаметно оторвавшись от Юлии, Иван подошел ближе к окну, разглядывая необычный, какой-то нездешний пейзаж. И только шум за спиной, означавший появление главного редактора, проникший в сознание Хохрякова, заставил того вздрогнуть всем телом и, очнувшись от дум, оборотиться на вошедшего.

К нему подошел невысокого роста плечистый мужчина лет шестидесяти с вьющейся шевелюрой и короткой бородкой, отчасти напомнивший Хохрякову знаменитую фотографию Эйнштейна. Однако, подошедший главред, в отличие от великого физика, языка не высунул, просто подал руку, здороваясь, указал на диван.

– Располагайтесь, – Иван присел на краешек, чувствуя себя в присутствии этого человека как-то не по себе. Словно заранее ожидал нагоняя. – Если не возражаете, сразу к делу. Ваш рассказ меня заинтересовал, скажу больше, заинтриговал, – Иван зарумянился, аки красна девица, тем временем редактор бросил взгляд на Юлию. Та сидела у компьютера, занимаясь своими обязанностями не поднимая головы, однако, взгляд почувствовала и молча протянула распечатку. – Да, спасибо…. Пишите вы хорошо, слог четкий, выразительный, не растекаетесь в определениях, держите интригу с первой строчки до последней. Вы, я понимаю, еще где-то печатались?

Иван кивнул и заикнулся про только что вышедшую книгу. Трисмегистов улыбнулся:

– Вот и признание заслуг. Однако, вернемся к рассказу. Я говорил о некоторых погрешностях, – в распечатке, как немедленно увидел Хохряков, красным маркером было расцвечено немало предложений. Да что же такого навыделял главред «Фатума»? – Вы описываете интересную ситуацию. У вас довольно опытный, хотя и еще молодой колдун уводит из-под носа приятеля девушку, прибегнув к магии. Главный герой, внезапно получая отказ от своей благоверной, потихоньку догадывается о колдовстве, и о том, кто за ним стоит, что, в сущности, действительно нетрудно, ведь героев всего два. А затем разрабатывает хитроумную комбинацию по отъему у колдуна его зелья, а заодно и самоучителя магии. Более того, наш хитрец заставляет самого колдуна изготовить, а после ненароком принять зелье, отшибающее память – так что тот уже никак не может ни произносить заклинания, ни готовить отвары, – Трисмегистов кашлянул, – Все это остроумно конечно. Есть только одно «но». Либо вы сознательно выставляете своего колдуна невежей и олухом, не чующим элементарных вещей, либо сознательно дискредитируете сами основы магии.

Вопрос застал Ивана врасплох. Он изобразил на лице неловкую улыбку, пожал плечами, потер пальцем переносицу.

– Да нет, что вы, – хмыкнул он, чувствуя предательское дрожание голоса. – Магия тут ни при чем. Это же все шутка. Гм, юмористическая фантастика.

– Значит, колдун глуповат, – уточнил редактор.

– Да, вроде того, – Хохряков смутился совершенно, никак не в силах уразуметь, почему прямого ответа на такой вопрос Трисмегистов столь упорно добивается.

– А на первых порах не заметно. У вас он с самого начала предстает высокообразованным магом, способным на многое. В самом деле, увести буквально из-под венца невесту, нежно любящую совершенно другого человека, и подчинить ее волю себе – на это не всякий колдун способен, уверяю. И вдруг такая промашка.